**/
скачено с сайта "Блики Тишины" - http://kornetka.ru/bliki/
по всем вопросам обращаться: bliki@bk.ru
при использовании стихов:
Авторство оставлять - обязательно
e-mail Автора при наличии - указывать обязательно
ссылка на сайт - желательна.

==============


            Яна Юшина (Sterva)
       http://stihi.ru/avtor/616/




	Чувство дождя

		Мне нужен дождь, мне так невыносимо нужны его бегущие слова.
					Кот Басё

С утра опять неистово лило, испытывало улицы, навыхлест, а пузыри 
[огромные, на вырост] укачивали лужи - поделом. Тревога! Этот дождь 
сошёл с ума, анафемой грозя ещё в прологе, стучался в окна, обивал 
пороги, несчастный, сам себя не понимал. Отчаянный поток бросался с 
крыш, впивался в рельсы - зло, до первой крови. Трамваи шли на 
ощупь, как герои заслуженной компьютерной игры. Был город пуст, 
сюжет незавершён, простужен Бог, случайный образ тесен. А мы 
ошиблись с выбором профессий. Но радуга явилась нагишом, 
бессовестная, выгнулась в спине, как купол вопросительного знака, и 
вывернула рифмы наизнанку, тем самым доказав тебе и мне, что мы 
дождю родные - сын и дочь, нас бережёт его слепая бездна. А значит, 
наше право - безвозмездно и навсегда дарить друг другу дождь. 




	Есть мальчишки

Есть мальчишки, с которыми хочется помолчать.
Недопринцы, невольно похожие на волчат.
Открываешь такому полсердца, бутылку, чат,
Улыбаешься нарисованными глазами,
Ожидаешь чего-то внезапного, как потоп,
Забываешься, ставишь принципы на поток,
Оставляешь метания логики на потом,
Чтоб в итоге тебе обратное доказали.
 
Есть мальчишки, с которыми хочется засыпать,
Если ливень ворует пристанище у серпа
Новолунья, а ночь обезличенна и скупа,
Как портовая шлюха, торгуясь за грош морали.
Обнимаешь такого, смешного, он тянет плед
И сквозь сон, невзначай, пробирается в твой куплет –
Это мелочь, из тех, что сакральны на много лет,
Как бы сильно от времени краски не выгорали.

Есть мальчишки, с которыми хочется не кончать
До того, как талантливо будет в тебе зачат
Новый Бог/новый дьявол – замок одного ключа –
Подожди, он родится и станет с тобою вровень,
Он получит твои привилегии и права.
А пока торжествующим скрипом поёт кровать.
Есть мальчишки, которых не хочется убивать,
Но твои маникюрные ножницы просят крови.


	   ответное

      Есть девчонки, которых лучше не огорчать,
      промолчать, отойти, не серчать, забыть,
      вслед толпе "королевою" величать,
      водку пить, усмиряя глухую прыть,
      и любить за умение быть святою...
      Заходить иногда -- щекотнуть свой ум,
      ибо пол иной, он всегда бодрит,
      наобум ей стишок накропать в album --
      небольшой, как положено -- строчки три,
      что одной улыбки её не стОят.
      И уйти в туманность далёких звёзд,
      где сгорели зЕмли и сотни лун,
      где из наших судеб подрос погост
      и звучат аккорды вселенских струн
      над привычной нашей земной тщетою...
      
			(с) Александр Климов 



	Его бесконечные сентябри

Стихи болеют, в ознобе идут курсивом,
Привычной злости начисто лишены,
И каждой суке, живущей во мне красиво,
Необъяснимо хочется тишины.
 
Уехать нахрен. Куда-нибудь за Калязин,
Где под семью туманами дремлет Нерль,
Где сталь изначально призвана закаляться
В глазах мужчины, который меня верней.

Его закон не писан, а кот - не кормлен.
Его слова не сказаны. А пока
Летят журавли, извлекая квадратный корень
Из голубого небесного молока.
Под ними бескрайний луг - отродясь не кошен -
С годами ближе к истине и крыльцу.

Он ходит в старой, пропахшей бензином, коже.
Он молится самогону и колесу.
Сказать: брутален? Ну, ладно, пускай брутален.
Втройне - когда не выспится и небрит.

Мои стихи спотыкаются о детали,
Вскрывая его бесконечные сентябри,
Оранжевые, лоскутные - как ни шей их,
А шов ложится грубый и строки трёт.

Когда петля обнимет его за шею,
Мне просто нужно сделаться той петлёй.




	Сучья порода

		Пока ты змеилась, кончалась и извивалась,
		вонзая в него ядовитую гениальность...
				/ТТД/



Не дай тебе Время связаться с породой сучьей,
Которой всесильное слово - как хлеб насущный
И как вариант безналичного платежа
[Надёжен, практичен, а главное - беспроцентен].
Беги этих тварей, червивых еще в плаценте,
Они никому не способны принадлежать.
 
В реале и вне, у судьбы за седьмой печатью,
Учись налету безошибочно отличать их
По тонкому запаху похоти от ключиц,
По шелесту губ в предвкушении новой рифмы,
Когда колдовство возникает в составе лимфы,
Рискуя границы разумного отключить,
От тайны зачатия двигаясь к первым схваткам.

Фиксируй ходы, наблюдай, изучай повадки,
Детально, продуманно пестуй иммунитет.
Убрав романтизм из привычного рациона,
Держись хладнокровно, цинично, дистанционно,
Держись, даже если захочется полететь
Крестом [недоношенным, детским] с цепи сорвавшись
В строку, что минуту спустя потеряет важность
Для той, у которой глаза зеленей тоски,
Чьё имя - как след - от пощёчины/от меча ли?
На выходе в осень по имени отмечали,
И эта отметина стоила заводских.

Пускай вероятность действительно удержаться
Равна единице из тысячи тысяч шансов,
А боль будет выше, чем силы её терпеть -
Здесь всё включено, окупаясь, как только кукла
На цыпочках ближе к рассвету идет на кухню,
Где пишет свою неприкаянность по тебе.

Минутную искренность вкрапливая в детали,
Чтоб вынули душу и нежностью отхлестали,
Уняв обострённую надобность в палаче
Тетрадным листом - предсказуемо - нараспашку.
Она забирает твой сон и твою рубашку.
Но ты не успеешь спросить у неё: зачем? 







	Без гарантий 

Девочка мается. Девочке тридцать лет. Девочка охуительна и любима. 
Часть её принцев похожи на Шона Бина, часть - перспективные 
мальчики, третьих нет. Время цитирует пройденных и иных, тщательно, 
скрупулёзно проводит сверку тех, кто привык к неизбежности взгляда 
сверху - базовых, безымянных и именных. Каждый - в отдельном 
конверте и каждый свят, а потому априори неприкасаем. Вскрыт, 
утверждён и отпущен любить глазами. Без никакого страшного 
колдовства. Девочке скучно. Играет себе в слова, приноровляется 
складывать/вычитать их. Чтоб заглянувший на запах костра читатель 
тихо разносторонне охуевал и, защищая от детства в её глазах 
нежности сумасшедшую суверенность, прятал пробитые рифмами лень и 
ревность, дабы в итоге красиво погибнуть за трэш, с прикладным 
умилением пасть в бою. Девочка-морг, мавзолей для чужих иллюзий. Как 
объяснить тот феномен, что каждый лузер искренне хочет её превратить 
в свою? Даже не знаю. Подборка её пажей неисчислима, приходится 
потесниться, чтобы впустить антрацитовые ресницы очередного 
прекрасного протеже. Истина плещется рядом, в сухой вине, блеф 
отмечает весёлые именины. Только на то, что он будет незаменимым, 
жаль, никаких [даже слабых] гарантий нет. 




	Встречать дождь

Мальчик заводит фиолетовый "ягуар",
Личного венеролога, парочку игуан,
Присылает орхидеи, зовет меня на Гоа.
"А не хочешь на Гоа - поехали на Бали".
Но не бьется, не колется, не болит.
[Если уж по-честному, было б чему болеть!]
"Может, завтра в кино или в пятницу на балет?"
Он купюрам слов пририсовывает нули,
Добавляет вес.
Он готов расплескаться - только подставь бокал.
Пахнет миксом лайма и табака.
Сын полка
В грозной army of lovers.
[Ламер!]
Продавец иллюзий. Ловец невест.
Окруженный по жизни говорящими зеркалами.
Только я не из тех, кто с радостью - на ловца.
Паршивая крашеная овца.
Не в стаде.
Мальчик, хорошенький, ты мне совсем некстати.
 
Я давно с другим.
У него ни машины, ни диплома, ни кошелька.
У него родинки рассыпаны по щекам.
У него будильник в пять тридцать.
А за мгновение до звонка
Он откидывает мне волосы с лица и целует ресницы,
Говорит: "К нам стучится дождь, выходи, встречай!
Вон круги на лужах выводит небесный циркуль."
Он в обитую кружку наливает самый вкусный чай.
Пью, обжигаюсь, загадываю сбиться с цикла,
Чтоб носить в себе родную его печаль,
Прелюдию к очень_осени, к ноябрю,
Когда перелетные листья просят пристанища на балконе.
И не важно, что я его не люблю,
Понял? 



	Очень осень 

			Коту Басё 

Да, это осень. Да, это очень осень. В самой последней, в самой 
критичной дозе. Это опять копает меня бульдозер, в поисках клада 
скаля зубатый ковш. Да, это глупо. Да, это очень глупо. Это стрела к 
лягушке летит из лука, что - хоть убей - навряд ли ее заслуга. 
Просто Иван-царевич из дураков. Да, это рано. Да, это очень рано. 
Сколько пустых надежд утекло из крана, чтобы с житейской мудростью 
стать на равных и, наконец, фиксировать все ходы. Да, это тонко, да, 
это очень тонко. Может, опять заносит меня и только. Но без надежд 
на премию по итогам я тишину зачитываю до дыр. Да, это сильно. Да, 
это очень сильно. Это почти как шею сроднить с осиной. Как 
перекрасить утро тревожно-синим, диким оттенком готовой настать 
зимы. Да, это хрупко. Да, это очень хрупко. Как прошептать: "Мой 
милый:" - и бросить трубку. Как распустить сомнений родную труппу, а 
голубому клоуну дать взаймы. Да, это правда. Да, это слишком правда. 
Дьявол играет в шашки и носит Prada. Я открываю небо и буду рада 
каждому междустрочию потакать. Время свершиться, время наклеить 
марки. Время растить идеи с приставкой "архи", чтобы чуть-чуть-поэты 
и ой-ли-гархи шли на три буквы, взятые с потолка. 



	 * * * 

Питер играет со временем в поддавки.
Полдень сачком из радуги ловит чаек
После дождя. А улицы уличают
Чьи-то высокомерные потолки.

Осень предвзята с поличным на входе в роль,
В [красным углам исконно знакомый] образ.
Город дрожит, ветрам подставляя рёбра
Старых мостов [тут - трещиной, там - дырой].

Город сдает фонтаны и фонари -
Козыри в плен бездомному листопаду -
Шулеру, пьянице, тихому психопату.
Вряд ли последний станет благодарить,

Огненно-рыжей грудью ложась на рябь
Стылой Невы без риска поймать простуду.
Но подконвойное солнце еще проступит
На затянувшихся проводах сентября. 




	В аварийном режиме 

		это был невозможный - и все-таки выпавший случай...
				Кот Басё

Знаешь, ум - это крест. А для женщины - ноша вдвойне. Неподъемный 
багаж. Даже горб. Разновидность уродства. Я боялась его. Как боятся 
высокого роста, выпрямляясь в окопе на каждой последней войне. Я 
пыталась скрывать. Я безмолвно считала до ста, зажимая слова, чтоб 
себя ненароком не выдать. Плюс костюмы и грим - от типичных ошибок 
привита. Первый взгляд констатировал факт: безупречно проста.
Все случилось само - невзначай, невпопад, наугад. Время вышло в 
окно. Так естественно, так аккуратно. Словно в ночь на январь 
задохнулись и встали куранты, чтобы кончились сны, не успевшие нас 
напугать. Время вышло. Тактично. Оставив смелеть тет-а-тет. На 
седьмом этаже. Перед шансом, рассветом и Богом. Без дороги назад. 
Предлагая подумать о многом, о сомнительном праве на выбор, которого 
нет.
Если ум - это крест, то мучительно сходят с креста. Если ум - это 
трап, то легко дефилируют с трапа. У меня - это трасса, опасная 
горная трасса. Значит, ей изначально, исходно положен фристайл. 
Значит, все неспроста. Впрочем, я осознала давно. С самой первой 
строки/откровенности/встречи/метели. С самой первой весны, 
равноценно святой и смертельной, а еще безнадежно счастливой и 
слишком родной. Осознала [тебя], ощутила, открыла - не суть. 
Невесомы слова, если мир в аварийном режиме. Ум - как горная трасса. 
Я снова стою на вершине, так цинично жива.
Расскажи, каково там, внизу? 




	Как всегда

Как всегда, уходишь с работы в восемь,
Надеваешь шкурку и бьешься оземь,
Подчиняясь странной метаморфозе
Типовой легенды для Василис.
Чтоб опять в лягушку из царь-девицы.
Генеральный видел бы – удивился
[Он сторонник принципа “vidi – vici”],
Но пока не ведает – веселись.
 
Ты шагаешь молча с зонтом и сумкой.
А весна текущая [сука сукой]
То зальет глаза похотливой скукой,
То прижмется жалостливо к ногам.
Беззащитна так же, как беспардонна.
Беспринципна так же, как бесподобна.
И ее попутавший бес, подонок,
Превращает лирику в балаган.

По Арбату прямо, до «Мира Пиццы».
Потому что можно не торопиться.
Потому что хочется утопиться,
Но давно по щиколотку моря.
А потом глотает тебя метро и
Пластилинно давит до первой крови.
Через час натешится, пасть откроет,
Отрыгнет в последствия февраля.

Милый дом встречает горящим светом,
Сквозняком в прихожей и креслом с пледом.
А весна неслышно заходит следом,
Чтобы в спальне с тумбочки взять таро.
И порхнут пажи меж луной и башней
К королеве кубков – тебе вчерашней –
Соревнуясь дерзостью – кто бесстрашней.
Это все естественно и старо.

Даже шут опомнится, ляжет в ноги –
Бедный Йорик, маленький, одинокий.
Добровольно станет одним из многих,
Кто имел надежду на рецидив
Или был впервые тоской простужен.
Но тебе легко, и никто не нужен.
У тебя эспрессо на поздний ужин.
И еще два года до тридцати. 



	Примерка

             [для Александра Кафтанова]

Мир полосат.
У девочек режутся зубы, у мальчиков - голоса.
А мне грозу бы.
На полчаса.
А после - радугу.
 
Пока вы спите там,
Я иду по шпалам и по эпитетам
В Москву из Питера.
Иду и требую радугу. Дайте!
Приурочьте к овальной дате,
Срочно выделите
Гуманитарную помощь,
Гитарную мощь.
Мои стихи так часто видели тех,
Кому не помочь.
И всё-таки помогали
Смятением струн и строк,
Чтоб запад рождал восток,
Изнашиваясь в вокале.

Дождь.

Дождь. Дождь. Дождь.
В гости.
Слышишь, колотится
В мой бездонный колодец -
В горсти.

Каждый, стоящий рядом
[Суммой, содержащей бесконечное число слагаемых],
Смешной и вихрастый,
Здравствуй.
Я тебе рада.
Я тебе радуга, Ладога, дорогА
Гораздо
Больше, чем хочется.
Обманное карманное одиночество -
Напрокат.
Любая строка - петля -
Змеится в мыле.
Дочитывай, милый,
И примеряй. 


***

Взрослый

он взрослый
четвёртый класс
а может совсем шестой
ты даже не родилась
и мир ещё не жесток
где он пиная портфель
сидит на школьном крыльце

настолько весна поверь
что хочешь остаться цел
под залпы цветущих груш
и очередь бузины

вмешательством не нарушь
течений вневременных
не трогай его пока
суровые как конвой
вишневые облака
проходят над головой
не затеняя лица

сегодняшний херувим
он вырастет в мудреца
а ты родишься в любви

и этого не изъять
расписано на века
из космоса чёрных глаз
случайного мотылька



	* * *

превозмогая долгие мосты
шаги роняли и круги бежали
вторые сутки в городе гостил
дрожал октябрь в прокуренной пижаме

ни времени ни нас не обгонял
ему навстречу словно так и надо
вёл медный всадник медного коня
по нотам александровского сада

плескалась медь лилась из медных труб
из медных флейт за медные кулисы
туда где сушит крылья на ветру
отныне медный парусник улисса
адмиралтейской выпущен стрелой
оберегать очаг святого эльма
где тучи прижимаются спиной
к спине и вдруг расходятся дуэльно

и выбивалась ладожская прядь
из сил как успокоенная смута
и слово поворачивало вспять
пока ещё не данное кому-то

стоял октябрь хоть пой ему хоть верь
в кунсткамере заканчивалась плёнка
а медный мальчик топал по неве
и обнимал за шею жеребёнка



	* * *

это что-то про нас
и зонты и зонты и зонты
говорить допоздна
попрощаться и не разойтись

безымянный тупик
неопознанный бар во дворе
и куда ни ступи
акварель акварель акварель

из веков берегов
вышли воды небесной Невы
ну какая любовь
фонари да чугунные львы

и тоска по теплу
и бронхит и нетронутый чай
и ночной Петербург
в листопаде с чужого плеча