Я брожу вдоль оврагов, в полях, босиком по стерне.
Королевская дочь, - говорят пастухи обо мне.
Догадались, учуяли, даром что шибко тихи -
Проницательней всех на селе, говорят, пастухи.
В королевстве тревога, ругают меня при дворе,
Королю молодому советуют сжечь на костре.
Мой отец высоко, а все братья мои далеко,
Лишь одни пастухи мне украдкой несут молоко.
Гуси-лебеди мимо да мимо летят на закат...
Мне для братьев крапивы нарвать да полотен наткать,
Навязать свитеров из колючих подножных даров...
А король нездоров, третий месяц король нездоров.
Говорят, полоумная ведьма его извела
Тем, что ночью на кладбище старом крапиву рвала.
В обожженных руках даже в холоде кровь горяча.
Надо звать палача, он надежен, он рубит сплеча.
А над городом лебеди кружат которую ночь,
Но не могут сказать обо мне: королевская дочь!
Недовязанный свитер распался на левом крыле.
Как же братец мой будет отныне ходить по земле?
Очень многих вот так неизвестно куда занесло,
Потому что вело, торопило крыло, как весло.
Виновата сестра - не успела крапивы напрясть,
Чтобы брату вернулась людская бескрылая пясть.
Вместо левой руки - белых перьев колючий излом.
Как же он обойдется в полете - с одним-то крылом?
А король выключает транзистор и смотрит в окно:
Что-то дыма не видно, и криков не слышно давно.
То ли ведьму сожгли уже, то ли чего-нибудь ждут?..
Он эстет, он не может смотреть, когда девушек жгут.
Но крапива, крапива!.. Вязать из травы свитера -
Это, ваше величество, вправду достойно костра.
А на площади, ахнув, отпрянул в испуге народ:
То ли лебеди стали людьми, то ли наоборот,
И по улице главной, крыло за собой волоча,
Русый мальчик уводит сестру от меча палача,
Из утробы костра, где огонь задрожал на ветру...
Загорелись дрова, детвора обнимает сестру...
Я сбежала, сбежала от ваших гробниц и границ
Колдовством безбилетным, на крыльях заветных страниц.
Полно, ваше величество, что там - кричи не кричи.
Не помогут больницы, ключи, стукачи, палачи.
Но глядят пастухи, собирая крестьянских коров,
На восток, где дымы от костров.
|
