В озере Чад отпечатки небесных крыш.
Я говорю - любовь, - а ты говоришь...
Как утверждает моя подруга Нино,
Мы-то хорошие, это весь мир - говно.
Спой, косоглазый король, про жирафью стать.
Озеро Чад далеко - его не достать.
Обещай, что в этих сумерках, в которые ты смотрел,
Будет любовь сначала, и только потом - расстрел.

В сумерках люди ищут других людей
Ощупью, по зеленым контурам тел.
Не находя того, кто уже взлетел,
Слабого эллина тискает иудей.
В сумерках, полных черемухи и волков,
Каждый каждому стал, наконец, таков.
Каждый в каждом, как люпус, хвосты висят.
Каждый неверный верен на пятьдесят.
Каждый с винтовкой новенькой, иншалла.
Озеро Чад мерцает в углу стекла.

в сумерках самая охота, брат, -
говорит человеку волк.
дай я тебя поймаю, брат,
в казацкой папахе,
в каваказской бурке,
в армяке, 
в тужурке,
в волчьей шкурке,
на окраине сентября,
в зеленых кустах малины,
в золотых погонах,
в малиновых лычках, брат!..
и человек отворачивается, ни слова не говоря,
и смотрит на озеро Чад.

А на озере Чад королева гуляет одна,
Точно ночь нежна.
Не молитву бормочут ее уста -
Королева считает до ста.
И на каждой сотне проходит век -
Анно Домини, человек.

Не робей, амиго, кругом враги,
Волки в стае не с той ноги.
С этой сотней в сумерках лучший клёв
На овечек и королев.
А на том берегу эскадрон рысит,
На телеге у пленного глаз косит,
Окровавлен лоб да измят мундир.
Далеко еще, командир?
Здесь налево, брат, от Москва-реки,
Там до Солнцева напрямки.
Как увидишь черемуховый овраг -
Так и дома, брат.

Королева в сумерках не узнает, куда пришла.
Говорит, искала долго наощупь - и не нашла.
Только запах черемухи, только ожог кольца,
Только дождь, глаза смывающий с пол-лица.
Ни чужих не видно в сумерках, ни людей.

"... есть любовь", - как сказал печально эллину иудей.